Наше армейское лобби готовит армию к войнам прошлого

"Русский журнал": Что изменится в армии в связи с переходом на одногодичный срок службы, какие будут результаты?

 Анатолий Цыганок: Я считаю, что в первую очередь нужно определить, какие угрозы для России существуют, формы этих угроз, и только после этого можно говорить о том, к чему может привести одногодичный срок службы.

 Никакое военное строительство в государстве не представляется возможным, если политическое руководство страны не сформулировало взгляды на то, какие задачи предстоит решать вооруженным силам. В настоящее время приняты два открытых специальных документа, в которых идет речь о геополитическом положении.

 Во-первых, это военная доктрина РФ и, во-вторых, - задачи развития вооруженных сил РФ, они приняты Министерством обороны. Из этих документов можно констатировать, что официальные взгляды военно-политического руководства на внешние угрозы являются весьма противоречивыми и не вполне конкретными. Но в целом в качестве основных угроз воспринимаются, с одной стороны, НАТО и США, а с другой - негосударственные вооруженные формирования российско-международного происхождения.

 Вызывает удивление упорное отрицание военно-политическим руководством страны существования китайской угрозы.

Сегодня вооруженные силы Китая строятся в соответствии с концепцией стратегической границы жизненного пространства, которое разработано для обоснования военно-промышленного развития и создания вооруженных сил наступательных боевых действий. Стратегические границы жизненного пространства должны перемещаться по мере роста комплексной мощи - так говорят в Китае. То есть эта концепция подразумевает перенесение боевых действий из приграничных районов в зоны стратегических интересов. Долговременная программа строительства вооруженных сил Китая состоит из трех этапов.

По окончании первого (2000 год) вооруженные силы Китая достигли способности защитить жизненные интересы страны, в том числе путем успешного ведения локальных войн низкой и средней интенсивности по всему периметру границы, а также "эффективно сдерживать и устрашать потенциальных противников".

На втором этапе (до 2010 года) ВС Китая должны превратиться в силу, "гарантирующую расширение стратегических границ и жизненного пространства".

На третьем этапе (до 2050 года) предполагается завершение формирования ВС, способных "одержать победу в войне любого масштаба и продолжительности с использованием всех средств и способов ведения вооруженной борьбы".

 Хотя эти стратегические границы китайцы прямо не называют, понятно направление, в котором они могут расширяться, - это может быть только Россия, в первую очередь ее восточные регионы, которые прилегают к границе Китая, а также центральная Азия и Казахстан. Другие направления - Индокитай и Индия - в качестве такого направления не могут рассматриваться, там Гималаи находятся.

То, что экспансия Китая будет вестись главным образом в направлении России, подтверждается идущей в стране неофициальной пропагандой. Дело в том, что в настоящее время китайская историография рассматривает действия России в отношении Китая с XIX века исключительно как агрессию. А все договоры, кроме Нерчинского, - как неравноправные и несправедливые. В китайских источниках Нерчинский договор рассматривается как уступка со стороны Китая.

 КНР не следует представлять в качестве иррационального агрессивного тоталитарного режима, его политическое руководство в высшей степени рационально. Однако перед этой страной стоит комплекс весьма серьезных проблем: демографических, экологических, экономических.

 Экспансия с целью захвата территорий и природных ресурсов в среднесрочной исторической перспективе является для Китая, возможно, единственным способом избежать серьезнейшего кризиса, угрожающего самому существованию этой страны как единого целого.

Мне кажется, что кремлевская пропаганда нередко вводит общество в заблуждение по поводу динамики развития вооруженных сил в странах, прилегающих к РФ. Отражение политического, информационного, экономического давления на РФ со стороны Запада по сиюминутным вопросам (даже если трактовать такое давление как внешнюю угрозу) не носит военного характера и не может входить в круг задач российских вооруженных сил.

 Если говорить о группировке Североатлантического альянса в Европе, то за весь период, прошедший после окончания "холодной войны", там многое изменилось, она подверглась радикальному сокращению, причем сокращение продолжается и уже составило примерно 60%. Так, на начало 1990 года вооруженные силы 16 "старых" членов НАТО имели в Европе суммарно 24 344 танка, 33 723 боевых бронированных машин, 20 706 артиллерийских систем (артсистем) калибром более 100 мм, 5647 самолетов, 1605 вертолетов. На начало 2007 года ВС 22 стран НАТО (16 "старых" и 6 "новых", бывших членов Организации Варшавского договора) располагали в Европе суммарно 13 514 танками, 26 389 ББМ, 16 042 артсистемами, 4031 самолетом, 1305 вертолетами.

 Прием в НАТО стран Восточной Европы заметно ослабил блок в военном отношении, так как ВС НАТО постоянно сокращающимися силами должны оборонять постоянно увеличивающуюся территорию. Вооруженные силы "новых" членов НАТО с военно-технической точки зрения до сих пор не интегрированы в структуру альянса, они по-прежнему в значительной мере оснащены устаревшей техникой советского производства, перевооружение на западные образцы происходит лишь в Польше, причем невысокими темпами. Представление о НАТО как об основном потенциальном противнике кажется сегодня весьма сомнительным.

 Трактовать политико-информационное давление со стороны Запада по сиюминутным вопросам как внешнюю угрозу неправильно, поэтому отражение этой угрозы не может входить в круг задач вооруженных сил. И самое главное. Как показывает опыт операций НАТО в Афганистане, страны альянса не готовы к ведению каких-либо серьезных войн по соображениям психологического характера; их чувствительность к собственным ресурсам приближается к пределу, за которым их армия не может считаться армией в традиционном понимании этого слова.

 Борьбу с международным терроризмом, если говорить об этой угрозе, принято понимать, прежде всего, как действия против радикальных исламских группировок, и это превращается сегодня во всемирный фетиш.

 Для правительств многих стран, включая РФ, лозунг борьбы с терроризмом стал удобным пропагандистским прикрытием для решения политических задач внутри собственной страны. Вот под этим лозунгом в большинстве стран проводятся учения с такими легендами, которые в действительности говорят о внутреннем враге.

Если говорить о российском опыте, то опыт чеченской войны надо квалифицировать не как контртеррористическую операцию, а как подавление вооруженного мятежа, направленного на вторжение в Россию. А с военной точки зрения на обоих этапах имела место классическая форма действия армии против армии, а затем контрпартизанская война.

По моему мнению, основные угрозы, которые действительно актуальны для России, это наркоугроза, распространение оружия массового поражения и организованной преступности. Угроза, связанная с возможными несанкционированными пусками одиночных ракет, угроза со стороны КНР и лишь гипотетическая угроза со стороны НАТО и США. Замороженные и нерешенные конфликты, не просчитанные последствия войны в Ираке. Угроза со стороны тоталитарных режимов и нежизнеспособных государств (к этим государствам я отношу и Грузию), споры о пересмотре принадлежности Ледовитого океана.

А также угроза в области пограничной сферы, контрабанда, миграция, угроза в информационной, энергетической, транспортной сферах и т.д. Если говорить только об этих военных угрозах, угрозах национальной безопасности, то можно сделать такой вывод: российские вооруженные силы, по моему мнению, именно к этим угрозам не готовы.

Нынешняя армия неспособна отразить угрозы, которые могут возникнуть через тридцать-пятьдесят лет. Не потому, что Россия встала на другой путь развития и армия сменила красную звездочку на орла, а потому, что современность требует иных теорий, иных структур, иных людей. Иракская, афганская, ливанская войны показали, что попытки реформирования армии в России идут не в том направлении. Мы уже отстали от американской армии на десять-пятнадцать лет.ъ

 РЖ: В каких именно реформах нуждается армия? Какова должна быть структура российской армии?

А.Ц.: Во-первых, в российской армии нет подготовленных командований или центров управления на направлениях локальных боевых действий. Существующая структура управления - это архаичная структура управления 70-90-х годов, которая до сих пор осталась неизменной. Генеральный штаб исполняет не свойственные ему функции: финансирование, снабжение, техническое обеспечение, закупка техники и т.д.

 Единственная функция, которую он должен исполнять, - это только управление, комплектование, вооружение, оперативная и боевая подготовка войск и штабов. Не годятся кадры, где командующие лично не умеют отслеживать ситуацию на дисплеях контроля космической, воздушной и наземной обстановки, неспособны лично перепрограммировать разведывательно-ударные боевые комплексы или роботизированные боевые комплексы и лично управлять ими. Тезис "не генеральское дело" - это тезис прошлого века, где было время подумать, обсудить, отдать распоряжение, оформить его красиво на карте, утвердить решение у вышестоящего командующего.

 В будущих войнах не будет роскоши избытка времени. На уровне тактического звена не будет карт, на которых операторы красиво нарисуют стрелы, поскольку у офицера и сержанта будут электронные карты и они будут владеть ситуацией на всем театре военных действий и, соответственно, самостоятельно принимать решения в интересах выполнения главной задачи на применение своего тактического или оперативного или стратегического разведывательно-ударного комплекса, действующего в нескольких средах: воздушно-наземной, наземно-морской, морской-наземной, или транспортно-ударной боевой системы.

Следует признать и то, что нынешняя техника и вооружение принципиально не годятся для будущих войн. Самое главное, что отсутствуют подходы к новым теориям, стратегии, оперативное искусство и тактики в новых исторических реалиях. Подготовка командного состава в армии ведется по старинке, и мы все время ссылаемся на опыт Великой Отечественной войны. Но быстро возникающие и развивающиеся на пограничных территориях России или на приморских территориях локальные конфликты, быстротекущие, с непредсказуемыми последствиями, требуют совершенно других теорий, совместных операций.

Вот в этих войнах в основном будут задействоваться мобильные, легковооруженные соединения и части. Я считаю, что сейчас, при отсутствии явных военных угроз, у России имеется в запасе еще десять-пятнадцать мирных лет, имеется уникальный шанс, который позволит ей сделать рывок и трансформировать свои архаичные вооруженные силы в современные вооруженные силы XXI века.

 Минимизировать возможные огрехи при решении задач национальной безопасности можно только при выполнении правительственных мер. Первое - это создание новой структуры, в армии должна быть новая высокотехнологичная структура, чтобы в войнах участвовало все меньше военнослужащих. Если говорить о развитии авиации - все меньшее количество самолетов-бомбардировщиков, при этом максимальное использование ракетных бомб высокоточного наведения.

Для перспективной новой армии нужна не нынешняя архаичная структура армии, вместо генерального штаба надо создать главное командование, с подчиненными ему силами общего назначения, командования специальных сил, командования стратегических сил. Это самое главное.

 В командование общих сил должны назначаться сухопутные войска, ВВС, ПВО, военно-морской флот. В оперативном отношении силы общего назначения могут быть разделены на оперативное и территориальное командование: запад, юг, восток, север, в соответствии с характером возможных угроз. Но эти территориальные командования не должны быть аналогами нынешних округов, они должны иметь привязку не к административно-территориальному делению, а к потенциальным театрам военных действий. Командованию специальных войск должны быть подчинены войска специального назначения, то есть информационные войска.

Информационные войска как таковые до сих пор не существуют, хотя части подразделения психологических операций существуют почти во всех армиях мира. В XXI веке выиграть военные действия, но проиграть информационную войну - это равноценно проигрышу. Российский пример - Чечня, американский пример - Ирак, израильский пример - Ливан, натовский пример - Афганистан. Задача информационных войск - формирование нужной реальности в общественном сознании, психологическое подавление противника, информирование и дезинформирование, нарушение информационных сетей противника и защита своих.

 Следует признать, что последние двадцать лет идет новый передел мира, в котором Россия из-за внутренних перестроек не участвовала. Можно предположить разделение государств на имеющих и не имеющих интеллектуальный потенциал для преобразования и формирования перспективных видов интеллектуального оружия и интеллектуальных боевых систем. Вот к этим государствам можно отнести только двадцать основных государств. И государства, которые будут делать ставку на традиционную военную технику.

Наше армейское лобби, которое определяет военную политику последних лет, готовит армию к войнам прошлого. Следует признать и то, что нынешняя техника и вооружение принципиально не годятся для будущих войн. На последнем параде Россия показала только возможности военно-промышленного комплекса.

 Для боев в будущем нужны новые вооружения, имеющие собственный интеллект. То вооружение боевой техники, которую выпускают российские ВПК последние пятьдесят лет, принципиально не подходит к перспективным войнам, хотя оно останется на вооружении в Азии, Африке. Должна быть боевая техника, которая предусматривает поражение сознания: нейтрализовать, усыпить, ослепить или хотя бы до ужаса испугать противника. В этих операциях требуется оружие несмертельного действия (ОНСД), оружие нелетального действия (ОНЛД) или просто гуманное оружие, действующее в атмосфере и которое применяется в полицейских операциях. Это информационно-психологическое, психотропное оружие, геомагнитное и акустическое, СВЧ-оружие, графитовое и электромагнитное, биологическое (поедающее предметы на основе нефтепродуктов, управляемые программные вирусы), термическое - останавливающие аэрозоли, клеящие гели и акриловые пенные составы, ингибиторы подавления сгорания топлива, сверхскользкие составы, ослепляющие лазеры, инфразвуковое оружие, зловонные боеприпасы, антистатики и снотворные вещества, снаряды и мины, снаряженные резиновыми шариками. В космическом пространстве будет действовать кинетическое оружие: пучковое оружие, оружие направленной передачи энергии с более глубоким проникновением в материал (ОНПЭ внутреннее), лазерное оружие, где энергия выделяется в тонком внешнем слое (ОНПЭ внешнее). Это  оружие входит в набор инструментов современной и будущей войн. Отсутствуют новые военные теории.

По большому счету, необходимо, оставив в покое современную нынешнюю армию, которая не годится в принципе, приступить к планированию перспективной армии, к организации военного дела с новыми подходами, новыми принципами, новыми людьми. Единственным путем может быть формирование группы высококлассных специалистов (возможно, при Совете безопасности), способных определить перспективные угрозы и задачи, структуру новых форм, уровень вооруженных сил и их переоснащения, основных направлений разработки теории и на ее основе разработки требований к личному составу, кадрам, организации их обучения.

Военная доктрина должна быть составной частью концепции Национальной безопасности России, которая в настоящее время только разрабатывается, но ее положения пока неизвестны. Планирование перспективной армии должно иметь ряд следующих особенностей.

 Во-первых, нужно изменить призывной возраст. Призыв в армию должен идти по достижении 21 года. Призыв должен быть прерогативой администрации местной власти, а не Министерства обороны. Только там знают ситуацию, которая складывается у родителей. Срок службы, я согласен, может быть около одного года. Но альтернативная служба не должна превышать его больше чем на два месяца. Необходимо пересмотреть федеральный закон "Об альтернативной службе".

 Самое главное - не должно быть призыва в армию лиц, отбывших наказание в специальных учреждениях, уголовников, которых отпустила милиция. Армия их всегда призывает. Обязательно должен быть гражданский контроль со стороны общества, представители должны работать в каждом гарнизоне. Должны быть гарантированы занятия боевой подготовкой. Денежное содержание должно быть сравнимо хотя бы со стипендией. Полный отказ от отсрочек, кроме как по медицинским показаниям.

 Мне кажется мифом мнение о полном отказе молодых людей от службы. Он основывается на мнении студентов первых курсов и противоречит опросам студентов старших курсов. Первокурсники боятся новых коллективов, физически и биологически они растут. А выпускники уже думают иначе.

 Ну и самое главное - проблема дедовщины без решения проблемы сержантов практически не может быть решена. Россия единственная из стран мира, где армия не имеет этой профессиональной прослойки. Изменение положения сержантов возможно только при изменении организации профессиональной подготовки с двух-трехлетним обучением. Сержанты должны быть контрактниками.

Как вариант, сержантов для звена от взвода до батальона необходимо готовить на сержантских факультетах военных училищ, а для звена от полка и выше и для службы в армейских, окружных, главных штабах - на сержантских факультетах военных академий. При этом должностные оклады сержантов должны быть сравнимы с должностными окладами офицеров соответствующего звена.

 При таком подходе необходимо отказаться от многих догм, существующих ныне в российском обществе. Появление сержантов-контрактников при полной поддержке со стороны офицеров снизит возможность неуставных отношений. Это повысит уровень дисциплины в армии. Вот с такими изменениями в призыве комплектование вооруженных сил - при новой теории - может привести к тому, что армия будет приобретать моральный вес и авторитет в обществе. Это станет интересным для молодого россиянина.

 РЖ: Как вы считаете, надо оставлять призывную армию или переходить на контрактную?

А.Ц.: Я резко выступаю против разницы между профессиональной и наемной армиями. Нынешняя программа по комплектованию контрактников не соответствует требованиям национальной безопасности. Я имею в виду, что, например, если Китай начнет полномасштабную войну, то в этой войне контрактники неспособны будут удержать ситуацию. В первых боях их выведут из строя. В нашем общественном сознании бытует мнение, что профессиональная армия - это комплектование армии путем не призыва, а найма. Но профессиональная армия - это та армия, которая занимается исключительно боевой подготовкой. И к принципу комплектования это не имеет никакого отношения.

 Самое главное, что почти не состоялось широкое общественное обсуждение содержательной стороны данной идеи, мирового опыта в данной сфере. Усилиями всех наших политиков в общественном сознании сформировалось мнение о том, что призывной принцип комплектования характерен для архаичных тоталитарных государств, а наемный - для высокоразвитых.

Лозунг перехода к профессиональной армии стал синонимом понятия военной реформы вообще. Хотя исторический и современный опыт показывает, что способ комплектования не является главным основанием для победы. Контрактная армия, например, неспособна к длительным боевым действиям. Как показывает мировой опыт, принцип комплектования определяется задачами, стоящими перед вооруженными силами, а не уровнем экономического и политического развития страны.

Большую часть стран с наемными вооруженными силами составляют слаборазвитые страны. В этих странах существуют различного рода политические и расовые, национальные проблемы, поэтому наемная армия создается для местного диктатора в таких странах для решения внутренних задач. Западноевропейские страны имели раньше наемную армию, но только в колониях. А вот в число стран с призывным вооруженным составом входят Германия, Норвегия, Швеция, Израиль, Финляндия, Сингапур, Тайвань, Египет, Италия, Китай и т.д. По уровню боевой подготовки личного состава любая страна из этого списка всегда легко справится с любыми профессионалами.

 И самым важнейшим недостатком наемного принципа является изменение мотивации военнослужащих. Главным мотивом у них для поступления на воинскую службу является не защита родины, а защита себя, гарантированная плата за службу и получение льгот. Соответственно у военнослужащих нет мотива для участия в боевых действиях, подразумевающих гибель и получение увечий. В условиях реальной войны устойчивость наемной армии быстро стремится к нулю. Туда поступают молодые люди, которые не смогли найти себе применение в гражданской жизни, которые неспособны освоить какую-то сложную технику. А вот популярный лозунг "Пусть служат те, кто хочет" является изначально ложным. Тем, кто хочет целенаправленно связать свою жизнь со службой (если служба привлекательна для них по личным соображениям), никто и никогда, в том числе и в советское время, не мешал этого делать. Естественно, к этой категории относится и офицерский состав.

Однако количество людей, служащих по найму, не может быть достаточным для формирования вооруженных сил, необходимых РФ, исходя из размеров страны и с точки зрения геополитической заданности определенных структур. Смысл призывной армии в том, чтобы страна имела постоянный значительный контингент подготовленных резервистов, обеспечивающих быстрое и значительное увеличение численности личного состава в случае совершения против страны масштабной агрессии. Если разгорится конфликт с Китаем, в нем будут применены все силы и средства вооруженной борьбы. Нельзя отказываться от призывной армии.

Уже говорится в конгрессе о том, что в США будут восстанавливать всеобщую воинскую повинность. Если американская молодежь охотно шла служить по контракту, чтобы получить льготы при поступлении в университеты или сделать хорошую карьеру, то сегодня угроза смерти изменила ситуацию. Контрактники готовы служить за деньги, но воевать за деньги желающих мало.

 Основную базу контрактников составляют представители малообеспеченных слоев, не имеющие достаточного образовательного уровня. Опрос сержантов и старшин показал, что среди служащих по призыву выше уровень образованности и - это весьма примечательно - выше готовность жертвовать жизнью во имя родины.

Мотивов для заключения контракта может быть несколько. Обеспечить себя материально (55%), проверить себя и закалить характер (28%), выполнить гражданский долг (18%). И лишь 12% сержантов назвали мотивом защиту отечества. Проблема дедовщины без решения проблемы сержантов практически не может быть решена. Сержант в армии должен быть царем и богом, который полностью снимал бы с офицера заботу о воспитании солдат и оставлял ему лишь решение чисто профессиональных вопросов.

У нас же сержант - тоже солдат, он не имеет ни властных полномочий, ни авторитета. И офицер должен выбирать: либо полная анархия, либо хоть какая-то дисциплина, пусть даже основанная на дедовщине. На мой взгляд, подготовка сержантов должна быть, по аналогии с офицерами, многоступенчатой.   Учебные центры и школы должны давать среднее солдатское образование. На военных факультетах при военных училищах и институтах, при военных академиях сержанты должны получать высшее сержантское образование. При таких условиях подготовки можно через десять-двенадцать лет ожидать появления профессиональной сержантской прослойки в российской армии и на флоте, и тогда армия не будет выглядеть "белой вороной" среди современных армий мира.

Без кардинального подъема престижа солдатской, сержантской и офицерской службы в российском обществе эта проблема практически нерешаема.

Ну и вторая причина дедовщины, независимо от призывной или контрактной армии, - полное отсутствие боевой подготовки. Бессмысленное существование чрезвычайно угнетающе действует на психику солдат. Большой мужской коллектив, лишенный свободы передвижения и многих гражданских прав, должен хоть что-то делать, чем-то заниматься. Судить о реальных масштабах учений и подготовке вооруженных сил чрезвычайно сложно. Социальная статистика проводимых учений не обнародуется. Заявления официальных лиц лишь подчеркивают, что эти цифры якобы постоянно растут.

 В докладе министра обороны Сердюкова было сказано, что в 2007 году проведено 6 дивизионных и бригадных тактических учений, 28 полковых тактических учений, 255 полковых командно-штабных тактических учений. Эти цифры говорят о том, что в семи военных округах, четырех флотах, армиях ВВС и ПВО, ВДВ боевая подготовка практически сведена к нулю. Каждая армия, ракетная, воздушная, армия ПВО, бригады любого типа, все полки любого типа, корабли первого ранга должны провести одно дивизионно-полковое учение с боевой стрельбой.

 Да и сами офицеры нуждаются в изменении принципов выдвижения. Это должна быть баллотировка.

 Известно, что в современной России дети российской элиты не служат в армии вообще. Они, как правило, освобождаются от службы в армии на военных кафедрах в элитных институтах.

 Для установления реального гражданского контроля над вооруженными силами необходимо организовать гражданский контроль по трем уровням - административный, законодательный и общественный. И действующий институт младших командиров и сержантов. Это хребет любой профессиональной армии. Нужна боевая подготовка, нормальное финансирование. Самое главное, что министр обороны проводит реформы, не проведя анализа реальных угроз. Без понимания этих угроз нельзя решить, какой должна быть армия, ее структура. Я думаю, структура должна быть единой, полк (бригада) должен оставаться основной боевой единицей. Сейчас бригады более действенны. А соотношение должно быть примерно такое же. Соотношение должно быть таким, что они должны участвовать в любом локальном конфликте. Сейчас надо определять конкретно, какие у нас могут быть угрозы и какая должна быть структура по отдельным командованиям

Дата — 04 Июля 2008 года
Опубликовано — Русский журнал.3 июля 2008