Качели конкурентоспособности

Принятие очередной Государ¬ственной программы развития вооружений на 2007–2015 годы в связке с проектом Федеральной программы по техническому перевооружению и развитию оборонно-промышленного комплекса вызвало немало споров в российском обществе и экспертном сообществе. Вольно или невольно, но решения Военно-промышленной комиссии вызывают сомнения в ее беспристрастности и отсутствии личной заинтересованности при определении приоритетов для перспективных направлений развития вооружений. Не зря сегодня в президентском окружении, правительстве и обществе много говорится о казнокрадстве, цивилизованно называемом «коррупцией в государственных структурах».

Скандальным выглядит решение об отказе от начала разработки новых тяжелых баллистических ракет массой более ста тонн на жидком топливе, способных нести до десяти ядерных боеголовок. Хотя Реутовское НПО машиностроения и КБ имени Макеева в Миассе предлагают новые ракеты. Запланирован только выпуск легких ракет «Тополь-М» и «Булава» с шестью ядерными зарядами. Все средства пойдут в Московский институт теплотехники (МИТ), где разрабатываются эти ракеты, и в Воткинск (Удмуртия), где они производятся. Пикантность ситуации в том, что директор МИТа Юрий Соломонов курирует в Военно-промышленной комиссии ракетное направление и, естественно, приложил все силы, чтобы «выдавить» выделение средств по разделу «ракетостроение» для своего проекта и для своего института.

Уровень загрузки оборонных предприятий не достигает и 30 процентов. Основные фонды изношены на 75–80 процентов, а некоторые и до 100 процентов. Средний возраст большей части рабочих и инженеров — более 55 лет.

Наш ОПК ориентирован исключительно на экспорт. Американцы производят 75 процентов вооружения для себя, а остальное — за границу. Россия наоборот: себе 20 процентов, на экспорт — 80 процентов. Бронетанковое вооружение идет в Индию. За последние четыре года Индия закупила 570 танков, а Россия — 120. Вертолетостроение: мы получили 30 новых машин, а 150 появились в Азии и Африке. Если говорить о военно-морском флоте, то вся наша промышленность работает на Индию и Китай.

 Причин этого противоестественного положения несколько. Три предыдущие программы были провалены. Большая часть средств уходит на ракетные ядерные лодки нового поколения серии «Борей», первая из которых — «Юрий Долгорукий» — до сих пор не имеет вооружения. Не менее важным фактором является чрезмерное количество научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. Из 3,5 тысячи таких программ в 2002–2007 годах ежегодно завершалось не более 100, но одновременно открывалось по 200–300 новых, создавая предпосылки коррупции.

Следующей причиной можно считать странную логику организации ремонтных работ и модернизации. Если ремонт боевых кораблей проводится на судоверфях ОПК, то танковый и самолетный парки ремонтируются на заводах Министерства обороны. Финанси¬рование, естественно, проходит мимо предприятий оборонного комплекса, оно непрозрачно и слабо контролируется.

Особенно много нареканий вызывает управление государственным оборонным заказом (ГОЗ). Доля его несопоставима с государственной поддержкой военной промышленности Запада. В США, например, в рамках ГОЗ поступает до 90 процентов инвестиционных ресурсов. В целом структура ГОЗ, не изменявшаяся в течение последних 17 лет, нуждается в коренном совершенствовании. Россия поставляет за рубеж в десять раз больше танков и самолетов, чем покупает для себя.

Мировая практика финансирования собственной обороны показывает, что экономический рост военной промышленности обеспечивает увеличение военных расходов до 3,5–4 процентов ВВП, при 5–6 процентов ВВП в этой сфере возникает кратковременный положительный эффект с последующим замедлением темпов экономического роста, а при расходах на оборону 10–15 процентов ВВП возникает спад. Видимо, наша политическая элита не понимает, что без бюджетного финансирования приоритетных фундаментальных программ разработки и производства вооружений, научных и прикладных исследований в области военных технологий поддержание высокой боевой готовности армии невозможно.

 9 мая этого года на Параде Победы на Красной площади мы увидели не только пешие колонны, но и боевую технику и на земле, и в воздухе. Этот парад уже называют демонстрацией военных амбиций. Никуда не делась с незапамятных времен наша склонность к строительству потемкинских деревень. Чем хуже обстоят дела с оснащением армии вооружением, тем пышнее мы устраиваем парады.

 В этом контексте необходимо сказать и о жизненно (или смертельно, что то же самое) важных проблемах отечественного ОПК. Резкое уменьшение оборонного заказа в постсоветский период привело к утрате множества важнейших технологий и наиболее квалифицированных кадров. Из-за этого задачу создания принципиально новых образцов вооружения и военной техники будет сложно решить даже в случае выделения гигантских средств. Заметно падает качество и той техники, которая находится в производстве в настоящее время, количество рекламаций на нее ежегодно растет.

 Кроме того, многие предприятия успели переориентироваться на экспорт. Это относится в первую очередь к заводам, имевшим хороший советский технологический задел в сфере производства тех типов вооружения и военной техники, которые пользуются высоким спросом на мировом рынке.

Такая переориентация помогла данным предприятиям выжить в условиях отсутствия внутреннего заказа, однако нанесла ущерб ОПК со стратегической точки зрения. Будучи «привязанными» к советским по своему происхождению образцам, производство которых хорошо отработано, предприятия не заинтересованы в создании принципиально новых. Более того, успешная внешнеэкономическая деятельность повышает внутренние лоббистские возможности соответствующих предприятий и организаций, что в отсутствие у руковод¬ства страны внятной концепции военного строительства позволяет навязывать выпуск морально устаревших образцов не только на экспорт, но и для Вооруженных Сил РФ.

 Дополнительно осложняют ситуацию в сфере производства вооружений высокий уровень коррупции и бесконтрольное повышение цен на продукцию предприятиями-изготовителями по всей технологической цепочке. Эти факторы являются причиной того, что при выделении все больших и больших госсредств с каждым годом закупается все меньше вооружения и техники. Замена Сергея Иванова на посту министра обороны на Анатолия Сердюкова в феврале 2007 года во многом имела целью наведение финансового порядка как в военном ведомстве, так и в системе закупок вооружений. Насколько новому министру, который по совместитель¬ству является ключевым неформальным экономическим советником Председа¬теля Правительства РФ Владимира Путина, удается решать поставленную задачу, судить пока рано.

 Весьма неоднозначно можно оценить процесс создания холдингов из предприятий, производящих во¬оружения и военную технику одного класса. Теоретически эта мера направлена на повышение конкурентоспособности продукции и на пред¬отвращение распыления сил и средств при создании новых образцов техники. Однако на практике ликвидация внутренней конкуренции естественным образом ведет не к повышению, а к снижению конкуренто¬способности. Можно напомнить, что со времен Иосифа Сталина руководство СССР искусственно стимулировало конкуренцию в сфере военно-промышленного комплекса именно для повышения качества продукции. Несмотря на это, нередко имела место ситуация, когда промышленность навязывала Вооружен¬ным Силам не то, что им нужно, а то, что она может создать. Сегодня в условиях искусственной ликвидации внутренней конкуренции диктат промышленников может стать абсолютным, что еще больше законсервирует наше техническое отставание.

Дата — 02 Августа 2008 года
Опубликовано — "Экперт Сибирь" 227 июля 2008 №29(217)